Беглец
Он бежал и бежал задыхаясь, хватая ртом холодный ночной воздух, часто поскальзываясь и падая в грязь, но вновь поднимался, постоянно ожидая топот сапог сзади и злобного крика «Догоню, убью, паршивец !» . А паршивец, восьмилетний мальчишка, босой, в одной рубашонке и рваных штанах убегал от своего отчима с одним желанием, только убежать куда-нибудь подальше в ночь. И временами казалось ему, как будто всё это с ним происходит во сне.
А происходила обычная послевоенная деревенская история. Муж и отец погибли на фронте, мать умерла, надорвавшись на тяжелой работе, младшая сестра, простудившись на лесозаготовках, сгорела буквально за неделю и молодая женщина осталась одна с маленьким сынишкой на руках. Ну, а здесь и появился мужик в деревне, один из десятков мужиков, ушедших на фронт и не вернувшихся. Здоровенный - без единой царапины, правда в деревне поговаривали, что он и на фронте -то не был, а служил конвоиром где–то в лагерях и поэтому между собой деревенские его так и называли - «полицаем». И он, здоровый мордастый мужик, по сути, почти единственный, не искалеченный вернувшийся в деревню, где появилось так много молодых вдовушек - развернулся вволюшку. Жена у него умерла, в деревне поговаривали - от побоев, остались двое детей и он, естественно перебрав несколько вдов, остановился на этой молодой, миловидной, покорной женщине. Взял её вместе с ребенком из бедности. Из разваливающейся деревенской избушки, с вечно протекающей крытой старой соломой, крышей - к себе в дом - большой, вместительный, с железной крышей, доставшемся ему ещё в коллективизацию за очень рьяное в ней участие. В общем, облагодетельствовал бедную женщину с ребенком, а значит, они теперь должны ему всё это отрабатывать. И мать вечно с утра до вечера стирала, мыла, готовила и в доме и работала в колхозе, где её новый муж, естественно как единственный здоровый мужик - был бригадиром. Конечно он, используя слабого на водку председателя колхоза - фронтовика вернувшегося без руки, но с партийным билетом и поэтому назначенного на это место, полностью подчинил себе всю деревню. При этом естественно, он выгонял на разные тяжелые работы неугодных ему, а на «теплые» места ставил своих родственников и знакомых. Так, заведовать фермой поставил своего брата - горбуна, которого по этой причине не взяли в армию. Говорили, что тот долго болел в детстве и лежал дома, так как отец не захотел класть его в больницу, ну а после болезни у него и образовался горб. Но он был такой же, как и его брат, здоровенный и мордастый. Была у него и жена, постоянно избитая, в синяках, почти не выходившая из дому, занимавшаяся немалым домашним хозяйством и троими детьми. А горбун постоянно переходил от одной обездоленной, никем незащищенной вдовы, к другой такой же и заступиться за них было некому, так как вся деревня была в страхе перед этими двумя распоясавшимися братьями.
Конечно, всегда для них находился и самогон и мальчишке часто приходилось видеть, как эти два мордастых мужика, разогнав людей по разным работам, устраивались в избе пьянствовать, гоняя мать готовить и подавать им на стол украденные с фермы продукты. При этом они конечно не терпели никого рядом с собой за столом. И особо отчим не терпел не родного мальчишку, особенно после того, как в пьяном угаре, что мать поставила на стол не то, что ему хотелось, он ударил её кулаком и стал пинать сапогами. Мальчишка, не помня себя, бросился защищать мать и вцепился зубами в ногу ненавистного отчима. Конечно, оба они и мать и сын были до крови избиты армейским ремнем. И потом при случае отчим всегда старался лишний раз ударить « злобного волчонка», всегда выгонял его из избы в закуток на кухне, где мать устроила сынишке из старого тряпья место для сна.
Не разрешил отчим мальчишке пойти и в школу, когда тому исполнилось семь лет. «Некому коров и телят пасти» - сказал он. Хотя у многих в деревне не было своих коров и голодные дети вырастали без этих, так необходимых в деревне кормилиц, у отчима же с негласного согласия председателя колхоза, было несколько коров, телят и свиней, стадо овец и он осенью возил в город и весьма выгодно продавал их мясо. А мальчишке сразу после переезда в дом отчима досталась эта пастушечья обязанность. Мать было заикнулась о школе, но под суровым взглядом не осмелилась перечить и только поздно вечером старалась подкладывать своему сынишке, оставленные со стола вкусные кусочки. «Потерпи сынок» - говорила она ему - « зато мы здесь, наконец, в тепле и сытости». И мальчишка, страшно боясь отчима, ненавидя его, стараясь лишний раз не попадаться ему на глаза, всей своей детской душой только и мечтал уйти, сбежать из этого дома и только мать со своей материнской лаской удерживала его.
Хотя отчим и запретил ему ходить в школу, но он встречаясь со своим ровесником, другом Колькой, пошедшим в школу, жадно смотрел, как тот учит буквы, читает и наблюдая из -за плеча, как то и сам незаметно это освоил. Писать он так и не научился, но читать стал быстро, даже лучше Кольки и часто просил его принести из школы очередную книгу. В небольшой деревенской школе всем четырем начальным классам преподавала одна молодая учительница. И она быстро узнала о товарище Кольки, стала передавать ему разные книжки и даже приглашала к себе в комнатку при школе, где она жила - самому выбрать себе понравившуюся книжку.
И так мальчишка уже в течении года прочитал все, что было в библиотеке у учительницы. Читать их он приспособился в своем закутке при свете коптилки - лампы без стекла, так как после войны их было не достать. С каждой книжкой перед ним раскрывалось всё новое и новое об окружающем мире, о городах, о странах. Особенно ему нравились книги о войне, об истории, о существующих раньше на земле могучих государствах, о людях, которые их создавали. Отчим же, увидев его однажды за чтением книги поздно вечером, выпорол его ремнем и выкинул книгу, злобно пробормотав - «Нечего на ерунду керосин переводить». Но учительница, узнав об этом, пришла к ним в дом и хотя и интеллигентным, но строгим языком объяснила отчиму, что тот не имеет права запрещать мальчику посещать %